Константин Попов

I. Скамейка кладбищенская.

Тоже как на качельке. Отравиться водичкой заброшенного родника у брошенной церкви или это с лужицы что была выше(?).

Отразись в ней.

Вот тот том, в книге бабушка мнёт глину (изображение черно-белое). Жнёт в красивом сарафане, рубахой вышитой темной ночи.

Один.

Чичеров > Маточкину. М. Кошка. Пейзаж в рыбьей чешуе как слово в памяти, что не вспомнил он. Скамья что у могилы где дерево проросло из груди или может быть проросло из горла слово что теперь всегда шумит на ветру в лесу. Будь каждое дерево почти слово с ним.

II. И из дерева того, сделай лестницу.

Скрип когда ступать по ней.

Не ступать.

Оставить у дома заколотив окна и уйти
умереть.

У реки Иван-чай перецвел уже в пух. Заглянув в окно часовни
попев на берегу. Птицу спугнув.

У рыбы ночью раньше вспорот живот у ещё живой и икринки на землю вместе с кишкой вместе с пузырём и его проколов к дереву тому отпустив к ветру воздух из воды.

III.a. Водой протопить баню чёрную со свечкой. Колька-Банник за полком. В тазу все рыбье дыханье, невидимый след костей, невидимый проговоренный текст молчаньем. Все сказано, но почти все не ясно, что в темноте искать путь домой по селу. И если зима то только Свет от столбов, тоненький вверх. Вспомнил как в детстве пугали друг-друга тем, что ночью на кладбище должны светиться памятники и кучки.

VII. Тропки заячьи по рыбьим ветрам между всех деревьев и слов и все. И то.

XII. Из узбекской термы учителя посвящающего в бахши своего ученика: “

[…]

На сходках пой как верблюжонок.
Если ты поэт, всегда повествуй о народе.
Своим словом перережь горло плохим людям.

[…]

” Мирзаев Тура. “Искусство узбекских народных сказителей и особенности их эпического репертуара: Дис. … д-ра филол. наук. Ташкент, 1986 (рукопись).

Температура в поезде: 27 градусов. Туалеты заняты. 14 августа 11:45. Черноволосая черноглазая красные шортики. Бабушка с пачкой сигарет, рыжеволосая курит “Арктика, светлые”. Во сне заспатом придумаю пропасть из которой выпрыгивают прилагательные к слову повка. Красные ноготки ребёнка девочки. Тигр на футболке у мужчины. Магазин в Няндоме: “Викинг”. В заброшенном доме села Кучепалда в ящичке шкафа блокнот со стихами писанными когда-то в пятидесятых хозяйкой дома: “[…]и храни этот блокнот […]и только ты. […]Всю жизнь. […]Песни(заголовок)[…].” В заброшенном колодце много зелени и листвы. Прилагательных из снов. Перережь горло, говорит, говорит, скинь и никогда уже не найдёшь. Лишь деревья все будут кричать в роще свящ. словами проростая из груди. Из горл.

IX. Или, под деревом раньше певал тут и так что повторяет все:

Я осталаси да в терему одна,
Некому меня кормить да воспитывать,
Обувать моих резвых ноженек! [3]

Нужно взять ствол сухого дерева джида, сломанного диким кабаном, сделать из него желобок, обшить шкурой головы крикливого верблюда, сделать струны из хвоста звонко ржащего жеребца, укрепить их на подставке из кости человеческого подбородка и натереть клеем растения сасык-курай. В магазине перекрёсток разбить большой палец об плинтус взвешивая арбуз. Бристоль. Культура потребления. Крик во сне. Красотой внучки, ноготь красен. Соль отсыпал в пакет масеньки. Чтоб не носить много. В лодке небольшая течь и рыба все прыгает открытым ртом воздух которым когда-то пел Т.Г.Ряб.

XX. Приклонивши ево млада hоловушка,
Утопивши оси ясным во матушку сыру землю
[…]

Дождицек. Открытка милая от родных К. и С. С Ферапонтово. Ремизов. Сон. Дождичек и уже далеко и воздух уже другой и сон уже другой.